Пятница, 29.03.2024, 08:28
| RSS
Главная | Регистрация | Вход

Меню сайта
Наш опрос
Дэнэ фыздэщыщхэр
Всего ответов: 419
Другие сайты
  • ГРТК "Адыгея"
  • Адыгэ хэку
  • Вести КБР
  • Elot.ru
  • Адыги
  • 10. Народная медицина

    За многовековой период своего существования, адыгская народная меди-
    цина накопила значительный практический опыт лечения различных болезней и
    травм.
    У адыгов существовали профессиональные лекари (Iазэ), специализиро-
    вавшиеся в лечении отдельных заболеваний. В силу принадлежности к сфере
    сакрального, медицинские знания нередко передавались по наследству, что со
    временем способствовало образованию врачебных династий.
    Адыгские врачи успешно лечили терапевтические заболевания, при этом
    они широко использовали лекарственные травы, которыми весьма богата мест-
    ная природа, назначали лечебную диету, ингаляции, массаж, обертывания и др.
    Известно было адыгам и благотворное воздействие на организм горячих мине-
    ральных вод, в силу чего серно-щелочные, йодо-бромистые, углекислые псе-
    купсские источники района Псыфабэ (Горячий Ключ) круглогодично использо-
    вались для лечения страдающих от ревматизма, кожных и различных внутрен-
    них болезней231.
    Большим практическим опытом и высокой результативностью лечения от-
    личались специалисты по колото-резаным ранам, травмам и переломам, чаще
    всего являвшихся следствием военных столкновений или издержками военно-
    прикладных игр. В случае начала боевых действий, эти лекари следовали за
    адыгскими воинами и оказывали раненым помощь в полевых условиях. Искус-
    ство горских (в том числе и адыгских) врачей было в полной мере оценено ос-
    новоположником военно-полевой хирургии Н.И. Пироговым, вопреки представ-
    лениям и практическому опыту которого, местные костоправы при осложнен-
    ных переломах больших костей не прибегали к превентивной ампутации, а ус-
    пешно лечили их консервативными методами232.
    В случае тяжелой раны или травмы, врач не только совершал первичную
    обработку (останавливал кровь, накладывал повязку, заключал конечность в
    лубки), но и наблюдал пострадавшего на протяжении необходимого (порой,
    весьма длительного) периода времени. Непосредственный уход за больным
    осуществляла сестра милосердия (дае), которая дежурила у его постели, следи-
    ла за режимом, кормила233. В то же время, в помещении, где находился ране-
    ный, каждую ночь, вплоть до его выздоровления, устраивался обряд кIапщ,
    представлявший собой типичное для адыгской медицины переплетение рацио-
    нальных и магических средств излечения. Обряд начинался с наступлением
    темноты, т.е в пору активизации демонических сил, могущих повредить боль-
    ному. Для их отпугивания совершался целый ряд магических действий: поме-
    щение обводилось замкнутой чертой, участники обряда при входе в дом ударя-
    ли по железному лемеху, предавались шумным пляскам и играм, исполняли
    специальные песни-заговоры, обращенные к богу-кузнецу Тлепшу234, в одной
    из своих мифологических ипостасей являвшемуся искусным врачевателем. Од-
    новременно это действо служило в качестве психотерапевтического средства,
    отвлекая раненого от острой боли (этой же цели, кстати, служили и специаль-
    ные песни, исполнявшиеся при извлечении пули из раны), внушая оптимизм,
    надежду на выздоровление235.
    Борьба с инфекционными болезнями также предусматривала разнообраз-
    ные магические действия — так, для ограждения селения от эпидемии, по его
    периметру проволакивали надочажную цепь, хотя одновременно применялись и
    вполне рациональные и эффективные способы, известные и другим народам —
    окуривание дымом и установление карантина. Для лечения оспы существовали
    особые песни-заговоры, в которых адыги обращались к этой болезни с возвы-
    шенными эпитетами, в надежде, что она оставит заболевшего человека. При
    этом оспу называют не собственным, а табуированным именем — Созэрэщ или
    Зиусхьан (господин)236. Удивительно, что эти песни существовали параллельно
    с практикой оспопрививания, повсеместно распространенной у адыгов еще в
    XVIII в.237
    К числу иррациональных средств универсального характера, применяв-
    шихся в случае болезни, можно отнести моления языческим богам, использова-
    ние амулетов, так или иначе связанных с культами молнии, священных деревьев
    и почитаемых могил. Лечебными свойствами, по представлениям адыгов, обла-
    дали и предметы, связанные с кузнечным ремеслом — например, вода, сме-
    шанная с углями из горна или в которой закаляли оружие, помогала при родо-
    вспоможении и детских болезнях238.
    Представления о возможности сглаза, насылания болезней приводили к ве-
    ре в колдунов (уды) и порой могли стать причиной расправы над человеком,
    подозреваемым в колдовстве239.
    С принятием адыгами ислама произошли определенные изменения в вос-
    приятии болезни и способах ее излечения.
    Ислам обогатил традиционную адыгскую медицину новыми видами цели-
    тельной практики, главным образом — иррационального свойства. Хан-Гирей
    отмечает, что одной из категорий местных лекарей являлись "духовные”, осу-
    ществлявшие целый комплекс мероприятий, носивших ярко выраженный пси-
    хотерапевтический характер. Приемы лечебной магии (в основном апотропеи-
    ческой — отгоняющей, вербальной — словесной и контактной) были основаны
    на вере в волшебную силу коранических текстов. Отсюда и главные лечебные
    средства — чтение вслух мусульманских молитв; окуривание дымом от сжи-
    гаемых листков с надписями религиозного содержания; пользование больных
    водой из сосуда, в который помещался (или накрывался сверху) такой же текст;
    присутствие Корана на подушке больного240. Сюда же стоит отнести и исполь-
    зование амулетов (дыухьэ), в которые зашивались "стихи Корана”, в качестве
    средств от дурного глаза241.
    Естественно, что эффективность таких методов могла проявляться только в
    случае достаточно глубокой религиозности пациентов и при утверждении му-
    сульманской модели восприятия болезни. Так, ислам расширил адыгские пред-
    ставления об этиологии многих недугов, дополнив традиционную демонологию
    шайтанами и джиннами.
    Символично, что сфера внутренних болезней и особенно — военно-
    полевая медицина, так и остались вотчиной местных врачей - Iазэ.
    Традиционная адыгская медицина на протяжении столетий способствовала
    сохранению здоровья местного населения, и без того поддерживаемого умерен-
    ным образом жизни в условиях благодатного кавказского климата. Средняя
    продолжительность жизни в условиях существовавшей в обществе установки на
    долгожительство, была достаточно высокой.
    Окончание Кавказской войны, лишившей адыгов независимости, ввергло
    этнос в состояние глубокой депрессии, которая не могла не сказаться на со-
    стоянии здоровья адыгов. "Трагическая судьба этноса, связанная с потерей сво-
    боды, близких и родных, вынужденная миграция в новые необжитые места,
    коммуникационные и интеграционные процессы с новой культурой привели к
    резким изменениям в образе жизни адыгов, к разрушению веками сложившего-
    ся этно-природного комплекса и, как следствие — резкие изменения в состоя-
    нии здоровья”242.
    Комплекс стрессогенных факторов привел к изменению самого фенотипа
    адыгов. Народ, некогда поражавший иностранных авторов не только силой ду-
    ха, но и красотой, выносливостью, здоровьем, в послевоенный период посте-
    пенно утрачивал физическое совершенство и лишался внешней привлекатель-
    ности, страдал от целого ряда недугов и, прежде всего, болезней социального
    характера. Нездоровые места обитания провоцировали высокий уровень заболе-
    ваемости малярией, близость к городским центрам и значительная плотность
    межэтнических контактов обусловили распространение туберкулеза и венери-
    ческих болезней, неполноценное питание в силу бедности населения понижало
    сопротивляемость организма и, в частности, способствовало заболеваниям цин-
    готного характера (гингивитам)243.
    Ситуация усугублялась и неразвитостью системы здравоохранения –
    вплоть до установления Советской власти в адыгских селениях Кубанской об-
    ласти и Черноморской губернии не было ни одного медицинского пункта244.
    Обращение же в городские лечебные учреждения было связано с материальны-
    ми издержками, затруднялось незнанием русского языка, недоверием к офици-
    альной медицине, а зачастую и негативным отношением врачей к адыгам. В си-
    лу этого, не случайно, что проблема медицинского обслуживания адыгов зани-
    мала важное место в деятельности Черкесского благотворительного общества,
    изыскивавшего средства на создание дополнительных лечебных мест для ады-
    гов. Эти усилия впоследствии увенчались открытием особого корпуса при го-
    родской больнице Екатеринодара (так называемого «черкесского лазарета»),
    единственного лечебного учреждения на Кубани, где учитывалась националь-
    ная и религиозная специфика пациентов245. Однако, несмотря на этот локаль-
    ный успех активистов Общества, уделом подавляющего большинства адыгов
    по-прежнему оставалась лишь традиционная медицина, неспособная бороться с
    доселе неизвестными ей болезнями и в силу этого – противостоять ухудшению
    здоровья нации. Неизменными спутниками адыгского общества стали высокий
    уровень заболеваемости и смертности, низкая рождаемость. Все это свидетель-
    ствовало о том, что и полвека спустя адыгский народ еще не оправился от ран,
    нанесенных страшной войной, разрушившей основы его существования и ли-
    шившей его этнической перспективы. Тенденции демографических процессов
    уже к началу 1920-х гг. приняли столь угрожающий характер, что под сомнение
    была поставлена сама возможность дальнейшего существования адыгского эт-
    носа.

    11. Военная культура

    Тысячелетняя история адыгов представляет собой хронику непрерывной
    борьбы за выживание и сохранение независимости. Состояние перманентной
    войны являлось тем неизменным антуражем, на фоне которого протекал этно-
    генез адыгов. Боевые действия против внешних врагов или внутренние стычки
    были повседневной реальностью, что наложило неизгладимый отпечаток на
    общественное сознание и сформировало военный быт. Статус воина был чрез-
    вычайно высок, а военное дело относилось к числу высокопрестижных занятий.
    Особое место в адыгском социуме занимала военная культура, включавшая в
    себя комплекс представлений о войне и различные аспекты военного искусства.
    Правила ведения войны регламентировались у адыгов особым рыцарским
    кодексом чести оркъ хабзэ, в силу своей высокой престижности оказывавший
    значительное воздействие на стиль поведения всех слоев общества. Нормы
    "культуры войны” изобиловали множеством условностей и запретов.
    Так, нельзя было атаковать безоружного или раненого врага, обращать
    оружие против женщин и детей. Предписывалось гуманное обращение с плен-
    ными и почтительное отношение к телам павших врагов.
    Священной обязанностью и первейшим долгом каждого воина считался
    вынос с поля боя раненых и убитых соотечественников, невзирая на собствен-
    ную безопасность. Как правило, в руки врага они могли попасть только в ре-
    зультате тяжелого поражения, когда потери адыгов значительно превышали
    число оставшихся в живых. В подобном случае предпринимались немедленные
    действия для их выкупа или обмена у противника.
    Сдача в плен считалась у адыгов "верхом бесславия” и поэтому, — отме-
    чает К.Ф. Сталь, — "никогда не случалось, чтобы вооруженный воин отдался в
    плен. Потеряв лошадь, он будет драться до последней возможности и с таким
    ожесточением, что заставит наконец убить себя”246.
    Особое место в адыгской иерархии ценностей занимал культ оружия, ко-
    торое являлось неотъемлемой частью образа воина, символом чести своего вла-
    дельца. Согласно традиционным представлениям, без оружия (за исключением
    кинжала, являвшегося деталью комплекса одежды) адыгский мужчина мог на-
    ходиться только в пределах собственной усадьбы. Лишь этикетные нормы свя-
    щенного обычая гостеприимства могли побудить его снять с себя на время пре-
    бывания в кунацкой часть вооружения (тут же развешиваемого на стенах госте-
    вого дома). Иные ситуации (даже временного и символического отказа от ору-
    жия) адыгскими адатами не предусматривались.
    Элементы комплекса вооружения являлись непременной составляющей
    дара дворянину (оркъ тын) при заключении им феодального контракта, входи-
    ли в состав "цены крови” адыгских аристократов и брачного выкупа за невесту
    знатного происхождения. Дорогое оружие (зачастую с драгоценной отделкой)
    было единственной роскошью, которая дозволялась адыгским мужчинам аске-
    тичной рыцарской этикой247.
    Комплекс боевого снаряжения, использовавшийся адыгами, являлся ре-
    зультатом длительной эволюции в военной сфере и показательной иллюстраци-
    ей динамического равновесия наступательных и оборонительных видов воору-
    жения. Кроме этого, выбор оружия был взаимосвязан с тактикой ведения боя и
    определялся природными условиями местного театра военных действий.
    Так, основным наступательным оружием у меотов являлись железные мечи
    нескольких типов, хорошо приспособленные для прорубания нательного доспе-
    ха, получившего широкое распространение как у самих меотов, так и их бли-
    жайших соседей и соперников — скифов, у которых основной ударной силой
    были тяжеловооруженные всадники248.
    Начиная с X - XI вв., на смену мечам постепенно приходит более совер-
    шенное холодное оружие — сабли, в эпоху Белореченской культуры XIII - XVI
    вв. принимающие легко узнаваемый облик — с узким длинным (около 1,1 м) и
    искривленным клинком со штыковым концом. Такие сабли предназначались не
    только для прорубания, но и для прокола кольчуги. Для поражения противника
    на расстоянии использовалось метательное оружие — лук и стрелы249. В то же
    время именно здесь, на Северо-Западном Кавказе, во второй половине XIV -
    начале XV вв. появляется весьма совершенный кольчато-пластинчатый доспех,
    отличавшийся исключительной прочностью и легкостью и в силу этого полу-
    чивший широкое распространение далеко за пределами Черкесии250. В состав
    защитного комплекса входили также шлем, налокотники и кольчужные рукави-
    цы.

    Очередным мощным фактором, нарушившим равновесие средств нападе-
    ния и защиты, стало распространение у адыгов огнестрельного оружия (начало
    которого можно датировать серединой XVII в). Начинает проявляться тенден-
    ция на постепенное вытеснение доспехов, хотя на первых порах еще технически
    несовершенные ружья сосуществуют с высококачественной защитной экипи-
    ровкой.
    При этом огнестрельное оружие, на поле боя заметно сократившее превос-
    ходство профессионального воина перед простолюдином, далеко не сразу за-
    воевало симпатии адыгского рыцарства, в силу чего ружьями первоначально
    оснащалась только пехота, а всадники-дворяне оставались верны холодному
    оружию. Еще более негативное отношение к "огненному бою” демонстрирова-
    ли непревзойденные кавалеристы мусульманского мира — черкесские мамлю-
    ки, считавшие его уделом слабых и не пожелавшие смириться с закатом эпохи
    клинка и доспеха вплоть до падения своего государства под залпами османских
    пушек251.
    Именно в этот переходный период у адыгов получает массовое распро-
    странение новый вид клинкового холодного оружия — шашка (от адыг. сэшхо –
    «длинный клинок»), весьма эффективная для борьбы с противником, не имею-
    щим защитного доспеха и предназначенная для нанесения не колющего, а ру-
    бящего удара. Этой цели были подчинены конструктивные особенности шашки
    — отказ от защитной крестовины сместил центр тяжести к боевому концу
    клинка, что позволяло даже легкой шашкой наносить стремительные и мощные
    удары.
    Адыгская шашка оказалась чрезвычайно удачным видом холодного ору-
    жия, как нельзя лучше соответствующим кавказскому театру военных действий
    с его горно-лесными ландшафтами и была одинаково удобна и в конном, и в
    пешем бою252.
    Естественно, что смена комплекса вооружения ("доспехи — сабля — лук”
    на "огнестрельное оружие — шашка”) произошла не одномоментно и растяну-
    лась вплоть до конца Кавказской войны. При этом определяющим фактором
    данного процесса становится вооружение и тактические особенности ведения
    боевых действий основным противником адыгов. Отсутствие защитного доспе-
    ха у солдат российской армии окончательно закрепило легкую шашку в арсена-
    ле адыгов.
    Постепенно уходят в прошлое и кольчуги — способные выдержать удар
    пули, выпущенной из гладкоствольного оружия, они оказывались бессильными
    против картечных залпов и штыковых ударов, являвшихся основой российской
    тактики. Так, почти все панцирники, ворвавшиеся в Абинское укрепление в
    1840 году, погибли на штыках защитников форта253*.
    Повсеместное распространение огнестрельного оружия практически вы-
    теснило столь же древнюю, как и доспехи, деталь вооружения — лук, переведя
    его из боевой сферы в знаково-символическую сферу — вспомним, что именно
    пучок стрел является деталью адыгского национального знамени.
    Ударное и древковое холодное оружие уже не имело большого распро-
    странения — доминантой военного искусства адыгов все же являлся не копей-
    ный бой, а "удар в шашки”. К тому же использование пик и копий затруднялось
    специфическими природными условиями Закубанья.
    Другие элементы военной культуры также могли трансформироваться с те-
    чением времени. Характерно, что апогей подобных преобразований приходится
    на конец XVIII — первую половину XIX вв., будучи тесно увязан с изменения-
    ми в социальной структуре адыгского общества и с процессами политической
    консолидации в годы Кавказской войны.
    Так, в эпоху "классической” Черкесии руководство военными силами у
    адыгов было тесно сопряжено с политическим лидерством и находилось в руках
    дворянства, представлявшего собой сословие профессиональных военных. В
    равнинных княжествах верховными главнокомандующими до самого конца
    Кавказской войны оставались старшие представители правящих династий. У
    горных адыгов, несмотря на отстранение аристократии от политической власти,
    дворяне по-прежнему возглавляли военные контингенты. Так продолжалось до
    середины 1840-х годов, когда на смену дворянству "демократов” начинают
    приходить незнатные командиры, к этому времени приобретшие значительный
    опыт борьбы с российскими войсками.
    Основными родами войск у адыгов являлись кавалерия и пехота. Наи-
    большего развития конница достигла у равнинных адыгов, особенно ею слави-
    лись княжеско-дворянские дружины. Обитатели гор и предгорий преимущест-
    венно сражались в пешем строю, что объясняется главным образом сильно пе-
    ресеченным рельефом местности. Тем не менее любой адыг независимо от мес-
    та жительства и сословного статуса старался приобрести коня из соображений
    престижности и участвовать в дальних походах непременно верхом.
    К числу родов войск, появившихся в ходе Кавказской войны, следует отне-
    сти артиллерию и морской флот. Артиллерия использовалась адыгами эпизоди-
    чески, главным образом для обстрела российских укреплений и для прикрытия
    наиболее уязвимых пунктов черноморского побережья. Известные адыгам со
    времен меотской эпохи легкие парусно-гребные галеры ("камары” античных ав-
    торов), обладали хорошими мореходными качествами и были способны вме-
    щать по несколько десятков человек. Небольшие флотилии таких лодок, ранее
    применявшиеся в основном для торговых целей и пиратства, с установлением
    морской блокады стали использоваться для нападения на российские военные
    суда и базировавшиеся в укреплениях ладьи азовских казаков. С помощью га-
    лер поддерживалась связь между различными пунктами побережья, осуществ-
    лялась переброска военных грузов и живой силы254.
    Немаловажно, что данная специализация по роду войск была весьма ус-
    ловна, ввиду чего любой моряк или артиллерист при необходимости мог сра-
    жаться в пехоте, так же как и каждый всадник умел воевать в пешем строю.
    Особый институт походной пищи и принцип самообеспечения делали ненуж-
    ной интендантскую службу (исключением являлись наиболее длительные воен-
    ные предприятия). Индивидуальные навыки адыгских воинов в деле преодоле-
    ния рек и других преград, а также в штурме крепостей, препятствовали оформ-
    лению особой службы инженерного обеспечения. Единственным исключением
    является, пожалуй, сфера военной медицины в силу ее узкой специализации.
    Военно-стратегические задачи, стоявшие перед вооруженными силами
    адыгов как на уровне отдельных княжеств, так и в редкие периоды политиче-
    ского единства Западной Черкесии, были продиктованы комплексом представ-
    лений адыгов о целях и характере возможной войны, то есть военной доктри-
    ной. Адыгская военная доктрина никогда не носила агрессивного характера и
    не была направлена на захват территорий за пределами Черкесии. Ее крае-
    угольным камнем являлось сохранение политической независимости страны.
    При этом, в случае неудачи мирных переговоров, основной вид стратегиче-
    ских действий избирался в соответствии с военно-политической обстановкой и
    мог меняться в зависимости от ситуации. Так, активная оборона, которой адыги
    главным образом придерживались с начала войны и препятствовавшая россий-
    скому проникновению вглубь Черкесии, все чаще сменяется наступательными
    действиями — нанесением ударов по российским укреплениям и поселениям
    как на территории Закубанья, так и вне его пределов с целью прорыва блокады,
    недопущения казачьей колонизации адыгских земель, уничтожения опорных
    пунктов и живой силы противника.
    Характерной особенностью военного искусства адыгов являлось сосредо-
    точение сил на важнейших стратегических направлениях и выбор слабейшего
    звена в обороне противника. Так, в 1840 г. с целью прорыва блокады Черкесии,
    были атакованы укрепления Черноморской береговой линии, сами к тому вре-
    мени находившиеся в практически полной изоляции. Широкомасштабные на-
    ступления, требовавшие колоссальных усилий и четкой координации, были не
    столь часты. Таково было контрнаступление лета 1862 г., когда воинскими кон-
    тингентами Великого Меджлиса был нанесен целый ряд комбинированных уда-
    ров: убыхи, перешедшие на северный склон Кавказского хребта, вместе с абад-
    зехами атаковали укрепления и станицы в тылу передовых линий; шапсуги
    вторглись в уже потерянный Натухай, штурмовали крепости в самой Шапсугии;
    нападению подверглись и станицы в самой Черномории; вся хозяйственная
    жизнь закубанских колонистов была практически парализована255. Это было по-
    следнее напряжение сил независимой Черкесии, которое, тем не менее, на неко-
    торое время сумело установить паритет сил с группировкой российских войск,
    сосредоточенной на Северо-Западном Кавказе.
    Боевые действия периода Кавказской войны наглядно продемонстрировали
    не только стратегическое искусство, но и все богатство тактических возможно-
    стей адыгов. Перед началом военной операции осуществлялся комплекс меро-
    приятий разведывательного характера. В то же время предпринимались все
    возможные меры для сохранения собственных военных планов в тайне от про-
    тивника. С целью сосредоточения военных сил вблизи места ожидаемого бое-
    вого соприкосновения с противником, создавался военный лагерь, где проходил
    военный совет и откуда, разделяясь на авангард, основные силы и боевое охра-
    нение, выдвигались войска. Управление войсками в бою осуществлялось рас-
    сылкой гонцов и подачей условных сигналов, в том числе — положением зна-
    мен.
    Тактические приемы ведения боевых действий, использовавшиеся адыга-
    ми, были на протяжении столетий многократно апробированы в условиях пар-
    тизанской войны — единственно возможного способа борьбы с превосходящи-
    ми силами противника в условиях горно-лесного Закубанья.
    Так, на равнине, в обезлесенной местности, адыги предпочитали использо-
    вать конницу, в условиях пересеченного ландшафта возрастала роль пехоты. В
    оборонительном бою адыги придерживались рассыпного строя, позволявшего
    свести к минимуму потери от ружейного и (в особенности) артиллерийского ог-
    ня противника; при этом максимально использовались особенности рельефа,
    местные укрытия. Основным оружием являлось огнестрельное, эффективность
    которого была обеспечена сочетанием стрелковой подготовки адыгских воинов,
    высокой скоростью перезаряжания и превосходными тактико-техническими
    данными нарезных винтовок. При контратаках и преследовании отступающего
    врага, боевые порядки адыгов становились более слитными. При этом посред-
    ством огневого контакта адыги стремились ошеломить противника, расстроить
    его боевые порядки и довершить разгром внезапным ударом холодным оружи-
    ем. Подобная тактика неоднократно описана в российских источниках: "Всту-
    пили в лес, — и лес, будто очарованный, ожил. Каждый куст, каждое дерево,
    каждый камень грозят смертью. Людей не видно; слышны только выстрелы,
    вырывающие из фронта солдат. Не знаешь, как силен неприятель; но избави Бог
    смутиться хотя на мгновение! Враг из-за кустов зорко следит за этим. Шашки
    вон — и тогда от роты обыкновенно не оставалось ничего, — так быстры и ре-
    шительны бывали в таких случаях натиски горцев...”256
    Наступательные операции требовали максимальной концентрации сил в
    месте наносимого удара, которая достигалась у адыгов использованием сомкну-
    того строя (нисколько, впрочем, не означавшего отказа от индивидуальных по-
    единков). Доминантой наступательного боя адыгов был конный "удар в шаш-
    ки”, устоять против которого не могла никакая кавалерия, в том числе и каза-
    чья: "С первого раза казачья конница должна была уступить коннице черкес-
    ской и потом никогда уже не была в состоянии взять над ней преимущество, ни
    даже поравняться с нею”257.
    Гибкость адыгской тактики обусловливала и подвижность, текучесть бое-
    вого построения. Так, при неудачной атаке, попав под артиллерийский обстрел,
    сомкнутый строй адыгской конницы стремительно "рассыпался”, чтобы тут же,
    закрепившись на оборонительном рубеже, предпринять контратаку. Подобному
    переходу из одного состояния в другое соответствовала и отработанная после-
    довательность применения оружия в бою: "В деле черкес наскакивает на своего
    противника с плетью в руке; шагах в двадцати выхватывает из чехла ружье, де-
    лает выстрел, перекидывает ружье через плечо, обнажает шашку и рубит; или,
    быстро поворотив лошадь, уходит назад и на скаку заряжает ружье для вторич-
    ного выстрела”258. Один - два пистолета, входившие в состав экипировки адыг-
    ских воинов, являлись оружием ближнего боя, при переходе к рукопашному
    бою использовались кинжалы.
    Немаловажно, что артиллерия, которой располагали сами адыги, в качестве
    средства огневой поддержки в бою не использовалась, что объяснялось не толь-
    ко нехваткой боеприпасов и опытных канониров, но и устоявшимся тактиче-
    ским мышлением, согласно которому успех боя зависит только от личного му-
    жества его участников и их искусства владения традиционным набором воору-
    жения.
    К числу излюбленных приемов адыгов относилась тактика ложного отсту-
    пления с последующей контратакой или с наведением на засаду. Тщательно от-
    рабатывался и широко использовался адыгскими кавалеристами и прием "шыу
    кIапс” (от адыг. "шыу” — всадник и "кIапсэ” — веревка), согласно которому
    всадник, уходя от погони, растягивал преследователей в цепь, а затем, внезапно
    разворачивая хорошо тренированного коня, поочередно расправлялся с против-
    никами259.
    В эпоху Кавказской войны продолжала существовать древняя традиция вы-
    зова противника на единоборство, память о которой сохранялась у адыгов во
    множестве фольклорных текстов. Естественно, что такие эпизоды в значитель-
    ной степени утратили сакральный характер и воюющие стороны уже не ставили
    исход сражения или всей военной кампании в зависимость от исхода таких по-
    единков, как в эпоху легендарного противоборства Мстислава и Редеди. Вызов
    на рыцарскую дуэль при столкновениях адыгов и казаков теперь означал готов-
    ность испытать свою личную судьбу, блеснуть воинским умением260.
    Несомненной новинкой в тактике адыгов стали массовые атаки российских
    укреплений Черноморской береговой и кордонных линий. Эти акции явились
    своеобразной демонстрацией всего арсенала тактических возможностей и воен-
    ных приемов адыгов. Так, в 1840 г. в результате внезапного штурма были взяты
    четыре укрепления (Лазаревское, Вельяминовское, Михайловское и Николаев-
    ское) и еще целый ряд фортов подвергся атаке. При этом имело место скрытное
    накапливание сил у самого укрепления в ночь перед атакой, которая следовала
    перед рассветом либо на заре, с соблюдением полной тишины до момента об-
    наружения наступающих часовыми. Удар наносился по самым уязвимым мес-
    там укрепления, а при отсутствии таковых атака производилась с трех или че-
    тырех сторон одновременно. При этом использовались всевозможные подруч-
    ные средства для преодоления крепостного рва и подъема на бруствер: лестни-
    цы, веревки, крючья, связки хвороста и кольев.
    Как видим, для адыгов был характерен исключительно высокий уровень
    военного искусства, позволявший Черкесии на протяжении столетий успешно
    отстаивать свою независимость. Даже в условиях жесточайшего прессинга со
    стороны России, адыгская культура войны обеспечила максимально возможную
    длительность сопротивления в ходе противостояния с сильнейшей империей
    мира.
    Постепенный и необратимый упадок военной составляющей адыгской
    культуры приходится на поствоенный период.
    Утрата политической независимости подорвала основной побудительный
    мотив, во имя которого веками генерировалась военная культура. Крах фео-
    дальной системы разрушил блистательную аристократическую субкультуру, яв-
    лявшуюся основой военной организации и проводником рыцарской идеи. Были
    ликвидированы аталычество и наездничество — институты, прежде воспроиз-
    водившие военную традицию.
    Данные процессы многократно ускорялись и политикой России, прямо или
    косвенно направленной на всемерную демилитаризацию адыгского общества.
    Недавнее ожесточенное противостояние и неизжитый негативный стереотип
    "вчерашнего врага” делали адыгов ненадежным народом в глазах российской
    администрации. Из опасения возможных выступлений, адыги, как и другие на-
    роды Северного Кавказа, были разоружены и на военную службу не призыва-
    лись. Право ношения оружия было сохранено только за теми, кто изначально
    связал свою жизнь с российской армией — как правило, это были офицеры
    дворянского происхождения, пытавшиеся таким образом компенсировать утра-
    ту прежнего привилегированного феодального статуса.

    Тем не менее, существовавшее недоверие нисколько не мешало России
    эксплуатировать воинские таланты адыгов, объявляя набор добровольцев в го-
    ды военных конфликтов. Так было в 1877-1878 и 1904-1905 гг., а на фронтах
    Первой мировой войны в составе прославленной Кавказской туземной дивизии
    сражались Черкесский и Кабардинский полки, сформированные соответственно
    из западных и восточных адыгов. Тем самым российское правительство стре-
    милось поставить себе на службу наиболее деятельную часть адыгских мужчин, еще являвшихся представителями отмирающей традиционной военной школы.

    Вернуться к разделам!

    Поиск
    Мини-чат
    300
    Календарь
    «  Март 2024  »
    ПнВтСрЧтПтСбВс
        123
    45678910
    11121314151617
    18192021222324
    25262728293031

    Copyright MyCorp © 2024 | Конструктор сайтов - uCoz